Летучей Мыши с Чайкой вдруг
   Взбрело купцами стать сам-друг.
   Ведут летуньи разговор
   И заключают договор.
   Но вот беда: нет ни гроша, -
   Ведь это срам для торгаша, -
   Бегут к Шипу они, спеша.
   И, вексель дав,
   И подсчитав
   Проценты с суммы, что он дал,
   Берут изрядный капитал.
   Мышь дом, как сторож, стерегла,
   А Чайка деньги забрала,
   Сев на корабль, среди пучин
   Плывет во Мсыр, в Чинмачин,
   И в Фарсистан,
   И в Индостан.
   Там, нагрузив судно добром,
   Опять плывет морским путем,
   Стремится весело в свой дом!
   Вот дорогие шали тут,
   Вот жемчуг, лал и изумруд,
   Фисташки, финики, миндаль, -
   Всего не перечесть мне, жаль…
   Все, все, что приглянулось ей
   Из украшений и сластей.
   Но страшный шквал
   На море встал.
   Товары буря унесла,
   И Чайка жизнь едва спасла,
   Своей хранимая судьбой.
   Но как вернуться ей домой?
   Что кредитору ей сказать?
   Как пред приятелем предстать?
   Там у порога Мышь сидит,
   Там на дорогу Мышь глядит,
   Считает дни: когда ж, когда ж
   Вернется в дом торговец наш?
   Ей долго ждать
   И тосковать,
   И видеть сны, боясь, дрожа,
   Что близко время платежа…
   И вот на кровле Шип стоит,
   И, с векселем в руках, кричит:
   «Эй, чем вы заняты, друзья?
   Забыли, как помог вам я?
   Дельцы за здорово живешь,
   Пора произвести платеж!
   Коль вексель дали – знайте срок,
   Бесстыдство, – это ль не порок!
   Ведь тут грабеж средь бела дня,
   Ведь это гибель для меня!
   Свое же золото отдать
   И не суметь обратно взять?!
   Вот и попробуй тут помочь,
   Просителя не выгнать прочь!»
   Так Шип кричал на весь квартал,
   Сердито должников ругал.
   А кто слыхал,
   Тот повторял:
   «Ай, Мышь! Ай, Чайка! Ай-ай-ай!
   Не стыдно ль слышать вам? Ай-ай!..
   Купцы совсем с недавних пор,
   И вдруг – в делах такой позор!
   Мышь с Чайкой, ай, -
   Ай-ай, ай-ай!»
   А Мышь летучая – внимай!
   Уйти куда
   Ей от стыда?
   Плевалась, плакала, кляла:
   «Ах, Чайка, чтоб ты померла!
   Чтоб ты истлела под землей!
   Ну, что ты сделала со мной?
   Ведь ты меня, ох, как срамишь!..»
   И вновь, и вновь просила Мышь:
   Шип, не сердись,
   Не торопись.
   Ты долго ждал. Подожди чуть-чуть.
   Вчера пришло письмо, что в путь
   Пустилась Чайка. Ну, вот-вот
   С тобой произведем расчет,
   Кой-что накинем сверх того…»
   «Ну, нет, не нужно ничего,
   Возьму лишь то, что я вам дал,
   Я и проценты подсчитал.
   Назначали вы сами срок, -
   Прошу платить, коль он истек,
   А лишнее нейдет мне впрок…»
   «Нет, господин,
   Расчет один:
   Сполна все выплатим тебе.
   Проценты сами по себе -
   И благодарность будет тож,
   Поверь… Ведь люди мы… Не ложь…
   Ведь надо бога позабыть,
   Чтоб так нечестно поступить».
   Бедняжка – так, бедняжка – сяк…
   Не оправдаться ей никак!
   И кредитору наврала,
   Приятельницу всё ждала.
   Коварной Чайки нет как нет.
   «Что за напасть! Не мил мне свет!
   Ведь вот несчастье, вот беда,
   Я осрамилась навсегда:
   Не вылезть мне, как из огня,
   Из долга. Кто спасет меня?
   Что мне сказать?
   Чего мне ждать?»
   Пришлось по дому все собрать
   И все до ниточки отдать.
   А что за толк? -
   Остался долг.
   Ну, тут уж стало ей невмочь
   На крыльях улетела прочь,
   Исчезла, сгинула, чтоб ей -
   Банкроту, ставшей всех бедней, -
   Уж не являться на позор
   Пред кредитора грозный взор.
   С тех пор, гонимая стыдом,
   Она уж не летает днем.
   Когда ночная ляжет тишь,
   Тогда летает наша Мышь, -
   Во тьме укрыться легче ей
   От кредитора и друзей.
   А Чайка… ах,
   Кричит в волнах,
   То вдруг нырнет,
   То вновь всплывет,
   Вся трепеща
   И все ища:
   Вдруг в глуби вод
   Товар найдет!
   А Шип с обиды и тоски
   Все точит злобно коготки,
   И если мимо кто идет -
   Его за полы он берет,
   Крича: «Эй, ты не видел, слышь,
   Бесстыдниц – Чайку или Мышь?»
   …Те дни прошли. Проходят дни.
   А все не встретились они.