«Королевский театр» находится в самом центре мерзлого крохотного городишка Ллунинднно. Против главного входа в театр стоит фонарный столб. Подходя к этому столбу, я увидел какого-то человека. Человек был высокого роста, и, судя по его внешнему виду, с ним только что случилась катастрофа. Пальто его было забрызгано грязью. Шляпу он потерял. Услышав мои шаги, он обернулся, и при свете фонаря я узнал знакомые черты моего старого друга Стэнли-Фетерстонго Акриджа.
   — Господи! — вскрикнул я. — Что ты тут делаешь?
   Нет, это не галлюцинация. Это живой настоящий Акридж, собственной персоной. Что может Акридж делать в Ллунинднно, в этом мрачном, грязном валлийском городишке, населенном угрюмыми, небритыми людьми с подозрительными глазами!
   Акридж в недоумении глядел на меня.
   — Старина, — сказал он, — сегодняшняя встреча — самый удивительный случай в мировой истории! Вот уж кого не надеялся здесь увидеть!
   — Я тоже. Что с тобой случилось? — спросил я, разглядывая его забрызганное грязью пальто…
   — Случилось? — переспросил Акридж и вдруг покраснел от внезапного гнева. — Меня выставили за дверь.
   — Выставили за дверь? Кто? Откуда?
   — Из этого проклятого театра, старина! Взяли с меня деньги выставили. Никогда, старина, не ищи правосудия, ибо его нет в этом мире. После первого акта я вышел подышать воздухом, а в это время какой-то негодяй занял мое место. Я взял его за уши и хотел поднять с кресла, как вдруг на меня набросилась дюжина наемных убийц и выставила меня за дверь. Меня! Ты понимаешь? Меня! Ведь это было мое место. Подождите, — закричал он, бросая яростные взгляды в сторону двери, — я вам еще покажу…
   — Не стоит, — сказал я, стараясь его успокоить, — что ты горячишься? Это может случиться со всяким. Деловой человек должен уметь со смехом переносить подобные неприятности.
   — Да, но…
   — Пойдем выпьем!
   Это предложение заставило его поколебаться. Пламень гнева потух в его глазах. Он погрузился в глубокую задумчивость и наконец произнес:
   — Взять бы камень и перебить бы все окна в этом проклятом театре!
   — Брось, не стоит!
   — Пожалуй, ты прав.
   Он взял меня под руку, и мы пошли на главную улицу, озаренную окнами кабаков. Кризис миновал.
   — Старина, — сказал Акридж, ставя свою опустевшую кружку на столик. — Я до сих пор не могу опомниться. Как ты попал в этот гнусный город?
   Я объяснил ему, в чем дело. В Ллунинднно приехал знаменитый проповедник Ивэн Джонс. Завтра он будет говорить проповедь. Лондонская газета, в которой я работаю, послала меня послушать его и написать отчет о его проповеди.
   — А ты что здесь делаешь? — спросил я.
   — Что я здесь делаю? — переспросил Акридж. — Кто, я? Неужели ты еще не слыхал?
   — Чего?
   — Ты не видел афиш?
   — Каких афиш? Я приехал только час тому назад.
   — Старина! Ты не имеешь ни малейшего представления о том, что волнует весь город.
   Он осушил еще одну кружку пива и вывел меня на улицу.
   — Смотри!
   Он показал мне афишу, висевшую на стене какого-то фабричного склада. Хотя улицы в Ллунинднно освещены очень плохо, я все же прочел:

   ЗАЛ ОДДФЕЛЛО
   Матч бокса в десять раундов
   ЛЛОЙД ТОМАС
   (чемпион Ллунинднно)
   против
   СВИРЕПОГО БИЛЛСОНА
   (чемпион Бермондси)

   — Матч состоится завтра, — сказал Акридж. — Скажу тебе по секрету, старина, это дело принесет мне кучу денег.
   — Ты снова антрепренер Биллсона? — спросил я, удивленный его упрямой настойчивостью. — Я думал, что ты после первых двух неудач не захочешь с ним связываться.
   — На этот раз он отнесся к делу вполне серьезно. Я отечески поговорил с ним.
   — Сколько он получит?
   — Двадцать фунтов стерлингов.
   — Двадцать фунтов стерлингов? Где же твое огромное состояние? Ведь на твою долю достанется только десять фунтов.
   — Нет, старина. Ты ничего не понял. На этот раз я веду дело по-другому. Я — устроитель матча.
   — Устроитель?!
   — Да, один из устроителей. Помнишь Исаака О'Бриена? Его настоящее имя Иззи Прэвин. Мы разделим с ним весь сбор пополам. Иззи приехал в Ллунинднно неделю тому назад, снял зал и развесил афиши. Мы с добрым Биллсоном явились сюда только вчера. Мы дадим ему двадцать фунтов, его противник тоже получит двадцать фунтов, а мы с Иззи разделим весь остальной доход пополам. Вот это капитал, старина! О таком богатстве не мечтал и Монте-Кристо. Благодаря этому проповеднику Джонсу город завтра будет полон крестьян, съехавшихся из всех окрестных деревень. Джонс проповедует утром, а вечером наш матч. Лучшие места по пяти шиллингов, места на галерке по два с половиной, «стоячие» места по шиллингу. Тут же буфет с лимонадом и копченой рыбой. Такого доходного предприятия не видано еще с основания мира.
   Я поздравил его.
   — А как чувствует себя Биллсон? — спросил я.
   — Он великолепно тренирован. Одним ударом свалит с ног быка. Приходи к нам в гостиницу завтра утром.
   — Утром не могу. Я пойду слушать Джонса.