Сергей Юрьенен
   ДОЧЬ ГЕНЕРАЛЬНОГО СЕКРЕТАРЯ
   Роман
   Para senora A.G.R.
   ...Признак оторванности от почвы и корня,
   если человек наклонен любить женщин других наций,
   т. е. если иностранки становятся милее своих.
   Достоевский,
   Подготовительные тетради к "Бесам"
   МАЙ
   Пассажиры напирали к выходу, попутно беспокоя за плечо:
   - Столица... Москва, молодой человек!
   Застегнутый в ремень, человек этот лежал, откинув голову. Имея бороду и волосы до плеч, напоминал священника, но был не в рясе, а в несоветском пиджачке с чужого плеча. Еще на нем были очки, темные и битые. Очки скрывали сомкнутые веки, но только отчасти скулы, уже заплывшие.
   Это был я.
   Вокруг остались одни измятые чехлы, когда я щелкнул пряжкой и поднялся.
   Переступив на трап, прищурился.
   Мир дал трещину - причем, отнюдь не символически. Стекла держались, но на изломах засверкало, отдаваясь в мозгу.
   В такси я сел на заднее сиденье.
   - Ленгоры. К МГУ...
   Анестезия прошла, я это чувствовал под ребрами. Когда я открыл глаза, в окнах такси уже появилось светлокаменное высотное здание - сначала возник шпиль с основой, потом и боковые башни с часами, на которых я разглядел время. Все еще было рано, хотя Москва держала в воздухе, не давая посадки, почти столько же, сколько летели.
   Расплачиваясь, я выгреб последнюю мелочь.
   В иллюминаторе Главное здание МГУ на горизонте выглядело, как нелепый каменный торт. Но на человека у своего подножья оно наваливалось всерьез всей тяжестью тоталитарного бытия. По гранитным ступеням я поднялся под колоннаду.
   Латунный поручень турникета облез от миллиона бравшихся ладоней.
   - Пропуск!
   Как обычно, я только выдвинул студенческий билет, но вахтер от нечего делать проявил бдительность, заставив не только предъявить в раскрытом виде, но и вырвав из рук. На фотокарточке предъявителю вот уже пять лет как наивные 19.
   - Вроде не ты?
   Я не реагировал.
   - Александр Ан... Андерс... Не наш, что ль?
   Я снял очки:
   - А чей же?
   Поколебавшись, вахтер сложил пропуск.
   - Ну, иди...
   Шаги по мрамору отдавались под сводами и в мозгу. В сумраке центральной колоннады я свернул налево и коридором вышел на галерею с балюстрадой из полированного гранита. Еще раз выдвинул свой пропуск при входе в зону "В" - гуманитарный корпус. За углом налево ниши с лифтами. Я нажал кнопку, слыша, как где-то очень высоко включился мотор, оперся о битую грань.
   Кабина пришла пустая.
   Я начал этот день давно и далеко, а в общежитии еще не просыпались. В холле 12-го этажа плавал дым и стоял перегар от миллиона выкуренных сигарет. В сумраке коридора второй блок слева. Украшенная четырехзначной латунной цифрой дубовая дверь отворилась в прихожую, где было еще четыре. Две - в комнаты с квадратами непрозрачного стекла. Изнутри правой - стекло добавочно затемнили постерами. Я нажал ручку. Заперто. Я стукнул и обдул костяшку, на которой лопнула запекшаяся ссадина.
   - Тс-с...
   Иванов вылез с пальцем у рта. Вафельное полотенце, которое он сжимал у пупка, не скрывало признак - небольшой, но перетруженный.
   - Йо-о... - разглядел он. - Где тебя так?
   - Далеко от Москвы.
   - Шпана?
   - Офицерье.
   - ГБ?
   - Армия. Как у тебя с деньгами?
   - Друг... Все спустил на праздники. Ногами били?
   - Естественно - когда упал.
   - Ничего не поломали?
   - Очки.
   - Рентген бы сделать.
   - Ерунда... Хотя бы рубль - нет?
   Со вздохом Иванов влез в комнату и появился с чужими джинсами. Вынул из них дамский кошелек, расщелкнул и отпустил мне юбилейную монету. После чего понюхал джинсы.
   - Чьи, узнаешь?
   Во время зимнего анабиоза пришла ему идея кругосветного путешествия не вынимая - благо в МГУ 102 страны. Для начала Иванов наметил братскую Польшу - пепельную блондинку Полу, обладательницу этих первородных "ливайсов".
   - Поздравляю.
   - Особенно не с чем. По-русски еле-еле. Дипломница, а предлагаешь "всадницу", она в окно. Интерпретируя, что в задницу. Чему их тут учили? По-моему, душок... Не чуешь?
   От нюханья джинсов я воздержался.
   - Или это усы?.. - Иванов вымыл их с мылом в душевой и осушил полотенцем. - Сбрить, что ли, гордость казацкую?
   - Сбрей, если так.
   - А вот! - Иванов хлопнул по сгибу локтя. - Пойми меня правильно, я к п...де с полным уважением. Не как наша "русская братия": чем лизать соленый клитор, лучше выпить водки литр. Меня даже Джиана мужским шовинистом не называла. Но все хорошо в меру, нет? Ты мне статью давал Томаса Манна, даже и "Достоевский - но в меру". Эта же, - тряхнул он джинсами, - не знает и знать не хочет. Хоть и западная, все тот же славянский безудерж. При этом, что парадок-сально, чистый соц. Ну, хуже наших. Всего боится. Сплетен. Что в посольство стукнут ихнее - насчет морального облика. В общем, наверно, я промашку допустил. На подругу надо было курс держать. Подруга у ней типа за...сь... О, - хлопнул он себя по лбу. - Ты машинку не загнал?
   - А что?
   - Перепечатай ей диплом, и будем по нулям. Сколько за тобой там, четвертак?