За кулисами Карнеги-Холл промозглым мартовским вечером кружили коварные сквозняки, от них, бывало, спешили укрыться в своих гримерных обливающиеся потом Падеревский, Хейфец и Шаляпин, а служанки Мелбы или Сембрич предусмотрительно ждали своих примадонн у самого выхода со сцены, чтобы сразу набросить на их влажные от пота, обнаженные плечи собольи пелерины. Разумеется, такое можно было видеть в антракты или после выступления, но сейчас было всего лишь четверть девятого и на огромной пустой сцене еще не произошло ничего, что заставило бы крепкого мужчину взмокнуть от напряжения. Тот же, кто думает, что скрипачу-виртуозу не нужна сила, пусть попробует сыграть «Трель дьявола»,^[1] и он тут же поймет, что без стальных мускулов этого никогда не сделать!
   Надо признать, однако, что Ян Тьюсар, которому через четверть часа со скрипкой и смычком в руках предстояло выйти на сцену и доказать, что он по праву стоит на том месте, где когда-то стояли Исайя и Крейслер, совсем не выглядел силачом. Он только что открыл дверь своей гримерной и остановился на пороге, держась одной рукой за притолоку, а другой — сжимая деку скрипки. Несмотря на свои шесть футов роста, он напоминал испуганного мальчишку: застывшее лицо, округлившиеся глаза, крепко прикушенная нижняя губа. Взоры дюжины или больше людей устремились к нему. Лишь пожарник с невозмутимым видом стоял у дальней стены, твердо зная, что любой артист в эти ужасные полчаса перед выступлением непредсказуем, как скаковая лошадь перед барьером, и с этим ничего не поделаешь.
   Остальные кинулись было к скрипачу, но, словно налетели на невидимую преграду, тут же отпрянули, кроме немолодой женщины, которая длинными костлявыми пальцами придерживала у горла соболью накидку.
   Один из мужчин загородил ей дорогу, и она, недовольно взглянув на широкую спину, вклинившуюся между ней и испуганным мальчиком, пожала плечами и отступила.
   Ян Тьюсар молча перевел широко открытые глаза на мужчину.
   Тот положил белую руку с короткими и толстыми пальцами на плечо скрипача.
   — Вернись в гримерную и посиди там, — решительно сказал он.
   Голос его прозвучал громко и резко, несмотря на явное желание проявить сочувствие и поддержку. Он был одного роста с Тьюсаром, только гораздо плотнее и раза в два старше — ему было лет за пятьдесят; хорошо упитанный и холеный господин в элегантном вечернем костюме прекрасно смотрелся в любой обстановке. Его рука легко, но твердо лежала на плече молодого человека.
   — Так нельзя, Ян. Посиди и успокойся, тебя позовут.
   — Руки замерзли, — пожаловался Ян. В его голосе слышался плохо скрываемый ужас. — Никак не согрею.
   Пальцы совсем онемели. Который час?
   — Четверть девятого. Ты должен…
   — Где миссис Помфрет?
   — Ушла домой. Вместе с Генри. Тебе не следует…
   — Оставь! Я в полном порядке. Просто я хотел, чтобы она… кто это там стоит с Диего?
   — Диего Зориллой? — Мужчина повернул голову. — Не знаю.
   — Он так и буравит меня глазами. Что у него там в кармане? — Тьюсар говорил раздраженным и обиженным тоном. — Пришел на концерт с набитым карманом!
   Диего! Подойди-ка сюда!
   Приземистый, постарше Тьюсара, смуглый, с черными волосами и глазами, Диего подскочил к нему.
   — Привет, Ян! — весело воскликнул он. — Пусть сам Орфей водит сегодня твоим смычком!
   — Спасибо, Диего. Кто это с тобой? Я хочу с ним познакомиться.
   — Это мой приятель… мы не думали…
   — Я хочу с ним познакомиться!
   — Конечно, пожалуйста.
   Диего поманил пальцем своего спутника, тот поспешно подошел. Среднего роста и комплекции, немного старше тридцати лет, он ничем особенным не отличался, но такое впечатление сохранялось до тех пор, пока вы не чувствовали на себе быстрый и острый взгляд его карих глаз или не замечали непринужденной силы в его движениях.
   Он еще не поравнялся с Диего Зориллой, как Тьюсар требовательно спросил:
   — Чего вы на меня пялитесь? Что у вас в кармане?
   — Это мой друг, — резко сказал Диего, — понятно, что ты сейчас не в себе, но ты не ребенок. Моего друга зовут Текумсе Фокс. Мистер Ян Тьюсар.
   Он представил элегантного господина:
   — Мистер Адольф Кох. — И голос его снова стал резким.
   — Ты помнишь, я говорил тебе о мистере Фоксе, это он по моей просьбе помог купить…
   — Прошу тебя! — быстро и решительно прервал его Фокс.
   — О, — слегка нахмурившись, обескураженно протянул Тьюсар, глядя на свою скрипку так, будто совершенно про нее забыл. — Это… вы помогли… — И тут же его лицо и голос преобразились. Он стал смущенно извиняться: — Простите меня, пожалуйста, извините…
   — Пустяки! — отмахнулся Фокс, с улыбкой глядя на него. — Диего не должен был говорить об этом и уж тем более тащить меня сюда. Я совсем не умею вести себя в обществе. У меня дурная привычка — разглядывать людей. Извините. А это… — он похлопал по боковому карману пиджака, — блок сигарет. Еще одна дурная привычка…