Творчество Виктора Астафьева в равной мере относится к двум направлениям отечественной литературы. Это и произведения о войне — «окопная правда», принятая в штыки официальной критикой, — и деревенская проза, рассказывающая об истинной картине коллективизации и ее последствиях.
Рассказ «На сон грядущий» опубликован в сборнике «Далекая и близкая сказака».Книга классика отечественной литературы адресована подрастающему поколению. В сборник вошли рассказы для детей и юношества, написанные автором в разные годы и в основном вошедшие в главную книгу его творчества «Последний поклон». Как пишет в предисловии Валентин Курбатов, друг и исследователь творчества Виктора Астафьева, «…он всегда писал один „Последний поклон“, собирал в нем семью, которой был обойден в сиротском детстве, сзывал не только дедушку-бабушку, но и всех близких и дальних, родных и соседей, всех девчонок и мальчишек, все игры, все малые радости и немалые печали и, кажется, все цветы и травы, деревья и реки, всех ласточек и зорянок, а с ними и всю Родину, которая есть главная семья человека, его свет и спасение. Для себя сзывал и для нас».
Будучи однажды в Михайловском ранней весной, во время вешнего разлива, когда цапли, только что прилетевшие в здешний лес, ремонтировали гнезда, я все время ощущал присутствие Александра Пушкина, казалось, вот сейчас, из-за ближнего поворота тропы вывернется он, улыбчивый, ясноглазый, подбросит тросточку и спросит: «Откуда вы, милые гости?» и, узнав, что из Сибири, звонко рассмеется: «Стоило в такую даль ехать, чтобы подивоваться мною и усадьбою? Было бы чем!»...
Виктор Астафьев Публицистика. Сборник "Награда и муки" Награда и мука К юбилею Пушкина Пушкин все же человек "легкий". Он, как воздух, которым дышишь, проникает во все сферы русской жизни и является живее всех живых в отличие от юродивого, кровавого сатаны-вождя, о котором эти слова говорились. ...
Знакомство нового командира с бойцами началось с чтения стихов. Бригада как раз едва ноги унесла из Житомира, пропитого доблестной армией, а поскольку службы снабжения имеют свойство в наступлении идти сзади, на безопасном отдалении от войска, убегать - наоборот, впереди него и как можно больше держа дистанцию опережения, то мы сразу же остались без заботливого наблюдения за нашей моралью и трудом, без правосудия, без отеческих бесед политработников, которые, если им верить, сильнее всякого снаряда и пули. Ну это бы хрен с ним, без этого мы бы обошлись. Но кухня?! Она, курва, тоже исчезала, как всегда в неизвестном направлении и надолго и, как всегда в таких случаях, мы переходили на "бабушкин аттестат", стало быть, рвали где, кто и чего может. ...
Знакомство нового командира с бойцами началось со чтения стихов. Бригада как раз едва ноги унесла из Житомира, пропитого доблестной армией, а поскольку службы снабжения имеют свойство в наступлении идти сзади, на безопасном отдалении от войска, убегать — наоборот, впереди него и как можно больше держа дистанцию опережения, то мы сразу же остались без заботливого наблюдения за нашей моралью и трудом, без правосудия, без отеческих бесед политработников, которые, если им верить, сильнее всякого снаряда и пули. Ну это бы хрен с ним, без этого мы бы обошлись. Но кухня?! Она, курва, тоже исчезала, как всегда в неизвестном направлении и надолго и, как всегда в таких случаях, мы переходили на «бабушкин аттестат», стало быть, рвали где, кто и чего может....
И все же те короткие, драгоценные минуты, которые он «зевнул» — наверстать не удалось: космос — не железная дорога! Космонавт точно знал, где они, эти минуты, утерялись непоправимо и безвозвратно....
Виктор Астафьев Из повести "Зрячий посох" О товарище Сталине ...Однажды, посмеиваясь как всегда, необидно и дружески, Александр Николаевич сказал мне, что моя теория, высказанная в новой повести, или вера в то, что злодеи и злодейство всегда бывают наказуемы, и если не живых, то мертвых злодеев находило подобающее воздаяние, - очень чудная... ...
…Однажды, посмеиваясь как всегда, необидно и дружески, Александр Николаевич сказал мне, что моя теория, высказанная в новой повести, или вера в то, что злодеи и злодейство всегда бывают наказуемы, и если не живых, то мертвых злодеев находило подобающее воздаяние, — очень чудная…...
Виктор Астафьев О чем ты плачешь, ель? О чем ты плачешь, ель? О чем ты плачешь? Ель скреблась веткой о стекло. Скреблась несмело и почти неслышно. Ветка была мокрая, капли скатывались на кончики ее лапок, на бородавочки. В каждой клейкой бородавочке хоронилась новая лапка - новая жизнь дерева. Бородавочки были не больше капель, что суетились на оконном стекле, вспыхивали на мгновение и угасали. ...
На войне очень часто настигает человека, прежде всего молодого, чувство одиночества, подавленности, заброшенности, особенно когда бредешь в ночи, в снегу, голодный, холодный, не то, чтобы враждебность в душе несешь, нет, а вот, как бродяга, ты никому не нужен и обречен, и все теснится в тебе чувство горечи, недоумения — куда иду? Зачем? Какая сила толкает меня?...
Виктор Астафьев Из романа "Прокляты и убиты" Об одиночестве На войне очень часто настигает человека, прежде всего молодого, чувство одиночества, подавленности, заброшенности, особенно когда бредешь в ночи, в снегу, голодный, холодный, не то, чтобы враждебность в душе несешь, нет, а вот, как бродяга, ты никому не нужен и обречен, и все теснится в тебе чувство горечи, недоумения - куда иду? Зачем? Какая сила толкает меня? ...
Содержание сборника составили повести «Обертон», «Так хочется жить» и «Зрячий посох» — произведения, написанные в начале девяностых годов. Повести настоящего сборника — новое слово в творчестве писателя и в «военной прозе» последних лет.Герои повестей Виктора Астафьева «Обертон», «Так хочется жить», подобно автору, ушли на фронт мальчишками и вынесли весь ужас войны.
Я с папой и мамой пять лет назад уехал в город, потому что настала мне пора учиться. А дедушка не захотел уезжать. Конечно, какой ему интерес в городе, если он всю жизнь проработал бакенщиком у Караульного переката, знает там каждый камешек и реку любит? Вот я — это другой разговор. Мне в городе интересно, да и то больше зимой, когда в школе учусь. А летом меня всегда тянет к дедушке, в белую избушку на берегу реки. Там я родился и жил до семи лет, туда и теперь уезжаю в летние каникулы....
Память моя, память, что ты делаешь со мной?! Все прямее, все уже твои дороги, все морочней обрез земли, и каждая дальняя вершина чудится часовенкой, сулящей успокоение. И реже путники встречь, которым хотелось бы поклониться, а воспоминания, необходимые живой душе, осыпаются осенним листом. Стою на житейском цетру голым деревом, завывают во мне ветры, выдувая звуки и краски той жизни, которую я так любил и в которой умел находить радости даже в тяжелые свои дни и годы....
О медведях, как о чертях, можно рассказывать бесконечно и занятно. Хотя бы, например, о том, как в одном детдоме ребятишки выкормили медвежонка, а когда он стал медведем, увели его в лес. Зверь же спустя время явился ночью в поселок и давай ломиться в помещение, похожее на детдом. Большая паника была. Милиционер, вызванный к месту происшествия, долго убивал медведя из пистолета, зверь горестно кричал, не понимая, за что и почему его убивают....
За речкой Быковкой в пошатнувшейся загороди, состоящей частью из выветренных до белизны осиновых жердей, частью из ломаного частокола, женщина копает землю. Движения ее неторопливы, как бы раздумчивы, одежда на ней того же цвета, что и земля, — серовато-черная, с разводами выступившей на спине соли. Нехитрое дело — копать землю: подошвой на отгиб лопаты, острие или, по-солдатски, штык в землю, поворот лопаты, заученный удар по вывернутому изнанкой кому, и снова наклон — подъем, наклон — подъем. Сколько это там «мальчики играют в тихой мгле — десять тысяч лет уже играют…»?...
Виктор Астафьев (1924—2001) впервые разрушил сложившиеся в советское время каноны изображения войны, сказав о ней жестокую правду и утверждая право автора-фронтовика на память о «своей» войне.Включенные в сборник произведения объединяет вечная тема: противостояние созидательной силы любви и разрушительной стихии войны. «Пастух и пастушка» — любимое детище Виктора Астафьева — по сей день остается загадкой, как для критиков, так и для читателей, ибо заключенное в «современной пасторали» время — от века Манон Леско до наших дней — проникает дальше, в неведомые пространственные измерения...
По всей стране стучали звонко топоры. Россия строилась и обновлялась. В большом сибирском городе, чуть повыше старого железнодорожного моста, на берегу Енисея, как-то разом, вдруг поднялась тощая труба с искрогасителем и начала обильно окуривать небо едучим опилочным дымом, здесь воздвигался и быстро рос деревообделочный комбинат — сокращенно ДОК. Само собой, комбинату, да еще деревообделочному, требовался и требовался лес....
Глупая, надо вам заметить, песня, и, мало того, она еще и в корне неправильная, в особенности эти вот слова: «Нет ни начала, ни конца…» Брехня! Я на факте докажу шаромыжникам, составившим песню, — есть начало, и конец есть!.....
Солдаты незло подшучивали над капитаном, пытались даже передразнивать его походку, но редко у кого это получалось. Сам капитан с контингентом пересылки был строг, но снисходителен, позволял себе покурить в солдатском кругу, похохотать вместе с ними и пошутить, но совершенно он был беспощадным властелином по отношению к обслуживающему персоналу. За голяшкой хромового сапога он носил деревянную расписную ложку и, еще по истории суворовских времен зная, что путь к солдатскому сердцу лежит через кухню и, наверное, чуть даже подражая Суворову, самолично контролировал непорядок, суп или каша оказывались невкусными иль кто-нибудь посмел что уворовать, — он бил подряд всю кухонную челядь и бил не палкой, а каким-нибудь увесистым, горячим черпаком....
Виктор Астафьев Из повести "Звездопад" Пересылка Пересылка была чиста даже во дворе, в казармах блеск и запах протравы, смешанный с духом мяты и еще какой-то духовитой травы, которой надлежало забивать вонь карболки, и сам казарменный, вроде бы ничем уж не истребимый дух. ...
Все уже давно с книгой Сошнина решено. Рассказы из нее напечатаны пусть и в тонких, но столичных журналах, разочка три их снисходительно упомянули в обзорных критических статьях, он пять лет простоял «в затылок», попал в план, утвердился в нем, осталось отредактировать и оформить книгу....
