Буреполомский дневник в первую очередь - человеческий документ. Борис Стомахин описал свои переживания очень искренне, очень подробно, не боясь показаться читателю ни смешным, ни неприятным. Прежде чем дурно подумать о заведомо бессильных проклятиях и неисполнимых клятвах, которыми пестрят записи, о непоследовательности и, порой, несправедливости как в отношении к конкретным людям, так и к иным идеологемам, стоит вспомнить, что Стомахин мог, готовя текст к публикации, переписать его, что-то удалить, затушевать или приукрасить, а то и добавить что-то пост-фактум (редактировал же до самой смерти все свои дневники Эрнст Юнгер, например!) - и, видимо, сознательно отказался от этого ради правдивого описания своего состояния. Перед нами не политический манифест и даже не публицистика а - отчёт о научном эксперименте, о помещении либертианца в состояние крайней несвободы, о хождении, даже - о погружении демократа - в народ.
