«Кюхля» – это роман-биография, но, идя по следам главного героя (Вильгельма Карловича Кюхельбекера), мы как бы входим в портретную галерею самых дорогих нашему сердцу людей – Пушкина, Грибоедова, Дельвига, и каждый портрет – а их очень много – нарисован свободно, тонко и смело. Везде чувствуется взгляд самого Кюхельбекера. Подчас кажется, что он сам рассказывает о себе, и чем скромнее звучит этот голос, тем отчетливее вырисовывается перед нами трагедия декабристов. Быть может, именно в этой скромности, незаметности и заключается сила характера, нарисованного Тыняновым.Возможно, все было по-другому.Но когда читаешь Тынянова, хочется верить, что все было именно так.
Мы живём в мире схем и стереотипов. Это книга — авторский бунт против обыденного сознания, поиски свободы, детектив мысли. Исследуя разные культуры, нормы нравственности, законы веры и состояния души, автор выводит читателя из жизненной спячки. Его парадоксальные идеи и шоковые заключения, в конце концов, открывают путь на выход из лабиринта.
Знакомо ли Вам чувство, когда кажется, что жизнь перестала Вас удивлять и будничные дни, как братья близнецы уже не приносят особой радости? Наполнить жизнь новыми красками, и наслаждаться каждой прожитой минутой хочет, пожалуй, каждый здравомыслящий человек. Но как этого добиться? Очевидно, что для этого нужен стимул! Книга "Лабиринты сознания" вовлекает Вас в тот мир, где Вы сможете научиться видеть гораздо больше прекрасного вокруг и ценить то, что у Вас уже есть. Этот психологический роман заставляет задуматься о необходимости прислушаться к своему настоящему «я», которому трудно достучаться до сознания сквозь толстые стены фальшивых желаний. ... С успешным состоявшимся бизнесменом Денисом Лукьяновым происходят загадочные события, сопровождающиеся частичной амнезией, которые он поначалу принимает за кошмарный сон. Но позже теряет грань между реальностью и чем-то необъяснимым. Какие же безумия должны вмешаться, чтобы заставить совершить переоценку ценностей?
Конец лета - начало осени в Москве часто бывает довольно холодным. В этом случае говорят: "засентябрило"... Нет, днем солнышко прогревает по-летнему, а вот ночью и утром бывает весьма зябко, если не надеть хотя бы легкую курточку. С виду все еще выглядит празднично-зеленым, - деревья и не собираются желтеть, хотя на тротуарах опавших листьев становится все больше и больше....
В романе словацкого писателя рассказывается о событиях, связанных со Словацким национальным восстанием, о боевом содружестве советских воинов и словацких повстанцев. Герои романа — простые словаки, вступившие на путь борьбы за освобождение родной земли от гитлеровских оккупантов.
В своей последней книге Урсула Ле Гуин обратилась к сюжету классической литературы, а именно к «Энеиде» Вергилия. В «Энеиде» герой Вергилия сражается за право обладать дочерью короля Лавинией, с которой ему предназначено судьбой основать империю. В поэме мы не слышим ни слова Лавинии. Теперь Урсула Ле Гуин дает Лавинии голос в романе, который переместит нас в полудикий мир древней Италии, когда Рим был грязной деревней у семи холмов.…Оракул предсказывает Лавинии, дочери царя Латина и царицы Аматы, правивших Лацием задолго до основания Рима, что она выйдет замуж за чужеземца, троянского героя Энея, который высадится со своими соратниками на италийских берегах после многолетних странствий. Повинуясь пророчеству, она отказывает Турну, царю соседней Рутулии, чем навлекает на свой народ и свою землю войну и бедствия. Но боги не ошибаются, даря Энею и Лавинии любовь, а земле италиков великое будущее, в котором найдется место и истории об этой удивительной женщине…
Творчество одного из крупнейших писателей ГДР Эрвина Штритматтера хорошо известно советскому читателю.Новый роман Штритматтера носит автобиографический характер. В нем писатель обращается к поре своего детства в поисках ответа на вопрос, как человек приходит к творчеству. Роман выдержан в стиле семейной хроники, со многими вставными историями и эпизодами, что позволяет дать широкую картину жизни лужицкой деревни.
Что касается самого романа, то я не собираюсь распространяться о нем здесь. Множество друзей, которых он подарил мне, множество сердец, которые он ко мне привлек, когда они были полны глубоко личного горя, придают ему ценность в моих глазах, далекую от общего Значения и уходящую корнями «в иные пределы»....
Рассказы Бориса Евсеева - неповторимое явление в нынешней русской прозе. В них есть все, что делает литературу по-настоящему художественной и интересной: гибкий и словно бы «овеществленный» язык, динамичный сюжет, прочная документальная основа, глубинное проникновение в суть характеров. Великолепие и нищета современной России, философы из народа и трепетные бандиты, владельцы магазинов «блаженных нищих» и чудаковатые подмосковные жители - вот герои, создающие новую повествовательную среду в «русских каприччо» Евсеева.В книге 20 новых рассказов, ядро сборника было опубликовано в журнале «Октябрь».
Уже издававшийся в Советском Союзе, переведенный на многие языки мира, роман Амаду «Лавка чудес» является для автора программным. Непримиримое столкновение прогрессивных и реакционных сил бразильского общества по вопросу о неграх и их влиянии на культуру Бразилии, раскованной народной стихии и узкого буржуазного миропорядка составляет идейную ткань романа. Всем ходом повествования автор отстаивает богатство и многообразие народной культуры, этой сказочной «Лавки чудес».
«Лавочка закрывается» (1994) — это продолжение знаменитого романа «Поправка-22». Действие романа отнесено к нашим дням, постаревшим героям под семьдесят. Но их связывает память о прошлом и войне. Теперь, когда молодым война кажется не то страшноватой сказкой, не то приключенческим сериалом, для участников она сделалась и памятью о юности, и самым сильным переживанием за всю жизнь. Жизнь кончается, лавочка закрывается, все видится отчетливее, и даже в том вывихнутом мире, который всегда занимал Хеллера, вещи встают на свои места. И приходят горькие мысли о том, «что у каждого в этом мире есть права, но никому не позволено ими пользоваться».
Евгений Водолазкин – филолог, специалист по древнерусской литературе, автор романа «Соловьев и Ларионов», сборника эссе «Инструмент языка» и других книг.Герой нового романа «Лавр» – средневековый врач. Обладая даром исцеления, он тем не менее не может спасти свою возлюбленную и принимает решение пройти земной путь вместо нее. Так жизнь превращается в житие. Он выхаживает чумных и раненых, убогих и немощных, и чем больше жертвует собой, тем очевиднее крепнет его дар. Но возможно ли любовью и жертвой спасти душу человека, не сумев уберечь ее земной оболочки?
Из окон, выходивших в широкое, не ограненное другими строениями пространство двора, открывался мирный деревенский вид, однако взгляд, скользнувший вниз, различил бы огромную лужу, которую жители называли вечной. В первое же лето в ней утонул местный мужичонка. Его пьяные крики "Тону!Тону!" слышали из всех окон, однако призыв был таким нелепым, что никто не повел и ухом. Утром его белая, надутая воздухом рубаха долго пучилась над гладью вод, пока приехавшие милиционеры не вытянули утопленника двойным багром. ...
Дивизия проиграла бой и отступала на прежние рубежи. В сумерках третий батальон дошел до старых своих позиций. В обгоревших шинелях понуро шагали бойцы и командиры по мокрой осенней хляби. У иных вместо касок на головах белели бинты. На опушке редкого леса, прикрытая сломанными ветками для маскировки, дымилась походная кухня, и кряжистый повар Иван Лаврентьич, которого все чаще называли просто Лаврентьичем, глядя из-под насупленных, чуть прихваченных сединой бровей, разливал в котелки густой кулеш, дурманно пахнущий сосновым дымком. Был он угрюм, глаза беспокойно пересчитывали подходящих к полевой кухне воинов и время от времени вопрошающе поднимались то на одного, то на другого солдата....
Киселев-Громов Николай Игнатьевич - бывший уполномоченный лагерного ЧК в ГПУ. Из послесловия издателя: Книга "кошмара" и "жути", книга, насыщенная человеческой кровью и человеческими страданиями. В книге Киселева показан всероссийский масштаб всероссийского истребления старшего поколения крестьян, интеллигенции, и поголовного уничтожения духовенства и инакомыслящих. В книге Киселева показано, до какого изощрения могут быть доведены тюремные ужасы: искусней, изобретательней, злей чем пытки в концлагерях не придумала еще ни одна тюрьма, и садизм тюремщиков поощряется соввластью.В книге, по возможности, сохранена оригинальная орфография и пунктуация.
