Статья А. Москвина рассказывает о произведениях Жюля Верна, составивших 21-й том 29-томного собрания сочинений: романе «Удивительные приключения дядюшки Антифера» и переработанном сыном писателя романе «Тайна Вильгельма Шторица».
В послесловии к 12 тому собрания сочинений рассказано об истоках и истории создания романа "Миссис Бреникен", а также о создании и пути к читателю нескольких рассказов Жюля Верна.
Автор рассказывает о произведениях 18-го тома 29-томного Собрания сочинений Жюля Верна: вышедшем уже после смерти автора (что вызвало определенные трудности с определением авторства) романе «Агентство Томпсон и Ко» и двух рассказах — одном раннем и другом, написанном уже в пору писательской зрелости.
Гнев — ужасное чуство, очень отрицательное. Но это и самое мощное оружие, каким владеет человек. Гнев, порождённый жаждой мести. И если это оружие правильно применять, разумно, хладнокровно, конструктивно, то оно даже вносит равновесие во Вселенную, исправляет то, что неправильно, и, кроме того, предотвращает язву желудка. Но если гнев и жажда мести возьмут вверх над разумом, то могут убить и того, на кого этот гнев направлен, и самого обладателя этим чувством. На собственном примере Эллисон показывает, как правильно давать выход гневу, и как правильно претворять в жизнь вараварское чувство — жажду мести…
В послесловии к 28-му тому собрания сочинений Жюля Верна рассказано об истории включенных в этот том двух поздних романов автора, которые дошли до читателя в своем первоначальном виде лишь через много лет.
Чем вызван этот неожиданный интерес к «теневым реальностям»? Чем вызвана тяга к неосуществленным, сугубо условным версиям исторического бытия? Возможно, наш мир стал слишком спокойным? Возможно, нам требуются экзотические приправы, чтобы ощутить на губах вкус жизни? Быть может, прав был Фаддей Булгарин: «Приятно, знаешь ли, братец, сидеть у камина и читать о чужих несчастьях»? А может быть, дело обстоит еще хуже. Заколебались какие-то мировые струны, свидетельствующие о потрясениях? Что-то подобное уже сквозит из будущего. И появление «альтернативок» – лишь первый признак того, что существующая реальность не слишком устойчива....
Чем вызван этот неожиданный интерес к «теневым реальностям»? Чем вызвана тяга к неосуществленным, сугубо условным версиям исторического бытия? Возможно, наш мир стал слишком спокойным? Возможно, нам требуются экзотические приправы, чтобы ощутить на губах вкус жизни? Быть может, прав был Фаддей Булгарин: «Приятно, знаешь ли, братец, сидеть у камина и читать о чужих несчастьях»? А может быть, дело обстоит еще хуже. Заколебались какие-то мировые струны, свидетельствующие о потрясениях? Что-то подобное уже сквозит из будущего. И появление «альтернативок» – лишь первый признак того, что существующая реальность не слишком устойчива....
Рецензия Тургенева на перевод «Вильгельма Телля» содержит характерные для демократической критики начала 1840-х годов суждения о «германском духе» и о творчестве Шиллера как отражении немецкого национального сознания. «Вильгельм Телль», по словам Тургенева, «не драма, а драматическое представление, – драматического элемента именно и недостает в немцах». Это очень близко к словам Белинского в статье «Русский театр в Петербурге»: «…у немцев нет ни драмы, ни романа … В этом случае должно исключить одного Шиллера…»
В первый том двухтомника «В. В. Набоков: pro et contra» вошли избранные тексты В. Набокова, статьи эмигрантских критиков и исследования современных специалистов, которые могут быть полезны и интересны как для изучающих творчество В. Набокова, так и широкого круга читателей.
По просьбе редакции журнала «Если» фантастическая чета из Киева провела сравнительный анализ трёх «Солярисов»: книги Лема, фильма Тарковского и ленты Содерберга.
Статьи и биографические справочные материалы к произведениям Жюля Верна, опубликованным в 29 томе Собрания сочинений, выпущенном издательством Ладомир в 2010 году.
В послесловии к 8 тому 29-томного собрания сочинений Жюля Верна рассказано об истории и обстоятельствах создания двух романов, объединенных темой катастрофы в океане.
Я старался не врать ни в одном факте, ни в факте жизни, ни в факте творчества, ну а трактовка… да что ж трактовка? Филология — такая странная вещь, что любое высказанное в ней положение может быть заменено на противоположное с той же мерой надежности и достоверности. Как для кого, а для меня лично она убедительна лишь в той степени, в какой сама является литературой.Я ничего не абсолютизирую и заранее приветствую всех оппонентов и не глядя принимаю любые доводы. Но хотел бы отвести лишь одно обвинение, уже прозвучавшее в зарубежной критике: обвинение в ненависти к Маяковскому.Я думаю, каждый, кто прочел книгу внимательно, убедился, что именно этого нет и в помине; что жесткость и даже порой жестокость автора к своему герою вовсе не означает ненависти к нему. Разве жесткими и суровыми мы бываем лишь с теми, кого ненавидим?Я, конечно, не стану всерьез утверждать, что «любовь» — единственно верное слово, которое исчерпывающе описывает мое отношение к Маяковскому. Но если перечислить по мере важности все оттенки того непростого чувства, какое испытывает автор к герою, то и это слово займет свое место и даже, может быть, не последнее.
